Манипуляции и фабрикации

В апреле 1996 г. Сергей Рыжков в ходе обычной торговой операции купил подержанный автомобиль марки Мерседес у бельгийского гражданина Сейлана ГОКСУ. Был пройден технический контроль, все документы автомобиля были должным образом оформлены в соответствующих учреждениях продавцом в присутствии покупателя.

При перегоне в Россию в июне 1996 г. этот Мерседес был конфискован у Рыжкова немецкой полицией как украденный, с искусно подделанным идентификационным номером на шасси (VIN), что стало очевидно благодаря немецким криминалистам.

Рыжков задержан для выяснения обстоятельств, а его личные вещи и деньги изъяты. Следственный судья находит в записной книжке Рыжкова его фото в военной форме с министром обороны РФ генералом Павлом Грачёвым и кандидатом в президенты генералом Александром Лебедем.

Судья, несмотря на рядовой случай, которые постоянно происходили с автомобилями в Европе и невиновность Рыжкова, подтвержденную наличием всех должным образом оформленных документов в надлежащих органах и купчей на авто, говорит: «Я про этих мальчиков в книжках читал! Будет сидеть!» И Рыжкова помещают в тюрьму города Любек.

За это время, пытаясь оказать на Рыжкова моральное давление через немецкого адвоката Иохима Спира, который говорил: «Я знаю, что ты не виновен, но они могут продержать тебя долго… нужно пойти на сотрудничество». После явного понимания, что на какое-либо сотрудничество Рыжков не пойдет, его выпускают не закрыв въезд в шенгенскую зону и передав эстафету Бельгии. Адвокат Спир при дальнейшем контакте Рыжкова с ним и попытке запроса материалов дела из архива, сменил все свои номера телефонов и скрылся из его поля зрения.

С подачи соответствующих инстанций г. Любек (ФРГ) полиция г. Генк по подозрению в краже машины, задержала Рыжкова, а также его личный автомобиль AUDI Cabrio и наличные денежные средства в размере 20000 долларов США.

Протокол задержания Рыжкова TG100211004301/97 от 01.02.1997, составленный офицером полиции Генка Эриком Даниелсом не в день задержания – 28 января, а в 10:00 в субботу 1 февраля 1997 года, когда допрашиваемый уже покинул Бельгию и о чем знал Даниелс, не содержит ни подписи допрашиваемого лица, ни присяжного переводчика. Также нет никаких ссылок на то, что допрашиваемый отказался от подписи (Похоже на заранее кем-то продуманный коварный план).

Этот факт, представленный Рыжковым в суд, после 15-летнего сокрытия документа королевской прокуратурой г. Тонгерен, несмотря на регулярные запросы самого Рыжкова и 8-ми его адвокатов, с которыми он непрерывно работал эти 15 лет.

Зам. комиссара полиции г. Генка Рита Убахс подтвердила страховой компании P&V, которая подала запрос, что подозреваемый имел при себе деньги. Рыжков не знал об этом запросе и подтверждении, этот факт скрывался до 2012 г.

Страховая компания "Р&V" 4 февраля 1997 г. инициировала наложение ареста на деньги Рыжкова в суде г. Тонгерена. Никто не сообщил об этой инициативе Рыжкову. Он узнал об этом только 15 лет спустя (в ноябре 2012 года, из протокола TG100211004301/97 от 01.02.1997). Из этого протокола следовало, что Рыжков является добропорядочным покупателем, что подтверждалось показаниями продавца авто бельгийского гражданина Гоксу, и возврата им покупателю уплаченных денег за этот автомобиль.

Документы на личный автомобиль Рыжкова, включая техпаспорт и страховку, водительские права, паспорт и визу, были тщательно проверены полицией при задержании. Адрес Рыжкова в России должен был быть указан по документам и отражен в вышеупомянутом протоколе. Номер дома и квартиры в протоколе был записан наоборот, т. е. неправильно, такого дома и кв. не существует.

Поскольку протокол видимо специально составлялся после того, как Рыжков отбыл в Россию, то он не знал о его существовании, не мог его исправить. В результате этот неправильный адрес попал в другие следственные и судебные документы, и Рыжков так и не получил письмо следственного судьи тремя годами позднее (29 февраля 2000 года), уведомлявшего его об уголовных преступлениях, в которых он обвинялся. Оно было отправлено по несуществующему адресу, так что он не смог прочитать его и был лишен права на защиту. Более того, в результате такой «небрежности» или специального искажения искусственно создавалось впечатление, что Рыжков пытался избежать правосудия, что никоим образом не соответствовало действительности, о чем свидетельствуют запросы адвокатов Рыжкова, начиная с Ориджа (направлял запрос через три месяца после задержания).

Документы полицейского расследования 1997 года (об удержании 10 000 долларов США – законных наличных Рыжкова), включая протокол № TG100211004301/97 от 01.02. 1997 г., получены Рыжковым только в ноябре 2012 г., т. е. спустя 15 лет, несмотря на усилия его адвокатов Жоса Ориджа, Джино Хубрехтса, Гарри Клаеса, Патрисии Диас, Жака Энглебера, Роджера Ванхойланда. Они содержат письмо на бланке судебного пристава-исполнителя Ги Гемиса, без его подписи или других конкретных должностных лиц (подписано от руки «Полиция Генка»!!!), где утверждается, что адрес Рыжкова «неизвестен ни в Бельгии, ни за рубежом».

Также существуют другие документы без подписи с подобным содержанием, написанные подчерком полицейского Даниелса. Очевидно, что документы фальшивые, с последующим заметанием следов подделавших их лиц.

Судья суда первой инстанции г. Тонгерена Виктор Кроненбергс вынес постановление о наложении ареста на деньги Рыжкова. В своем постановлении он писал, что у Рыжкова "нет известного адреса в Бельгии или за рубежом..."
Рыжков ничего не знал об этом постановлении до 2019 г. (22 года).

Это лживое заявление государственного служащего привело к цепной реакции негативных событий, которые причинили материальный и моральный ущерб Рыжкову.

Полтора года спустя в уголовном деле, сфабрикованном против Рыжкова, Кроненбергс выдал международный ордер на его задержание, где указал его адрес из вышеупомянутого протокола в уведомлении, направленном им в город Барнаул в России.

Судебный пристав-исполнитель г. Генка Ги Гемис исполнил арест на конфискованные денежные средства Рыжкова как на имущество, находящееся у третьих лиц, в пользу страховой компании «P&V» и одновременно удалил Рыжкова из системы как лица, числящегося в розыске.
Продолжение цепной реакции из-за первоначальной манипуляции с адресом.

Сотрудники полиции Генка Эрик Даниелс и Рита Убахс подписали письмо на имя судебного исполнителя Ги Гемиса, в котором указывалось, что подозреваемый проживает в России, без упоминания даже искаженного Даниелсом в первоначальном протоколе 1997 г. адреса.

Результат - неправомерное лишение 10000 долларов США, фабрикация на этой основе уголовного дела до 20 лет лишения свободы, неполучение обвинительного уведомления в 2000 г. и фактическое искажение репутации Рыжкова во всех разбирательствах после задержания в Генке. Более того, эта ложь привела к искусственному впечатлению, будто он пытался избежать правосудия. Его репутация была опорочена, и во всех процессах противная сторона опиралась на эту неверную информацию.

Королевский прокурор Мишель Зегерс своевременно получил протокол от 1 февраля 1997 года и знал искаженный Даниэлсом адрес Рыжкова. Несмотря на это, прокурор подписал и утвердил страницу 1 выписки от 23 декабря 1998 г., где зам. судебного пристава Ги Гемиса, Пол Ван Элст, указал прежний адрес Рыжкова как «3600 Genk Naachtengaalestraat, 4» (адрес Сайляна Гоксу, где Рыжков никогда не проживал) и отметил, что «в настоящее время его адрес неизвестен ни в Бельгии, ни за рубежом», и применил ст. 40 Судебного кодекса при рассмотрении дела «Страховой компании P&V к Рыжкову» в феврале 1999 года, по которой в Бельгии существует законная юридическая фикция, что если адрес подозреваемого неизвестен, то уведомления королевского прокурора достаточно для надлежащего уведомления ответчика.

Результат - истец не получил уведомления о данном судебном процессе и был лишен права на защиту, кроме того, он лишился своих законно ввезенных 10000 долларов. В результате такой фальсификации создалось неслучайное впечатление, что Рыжков пытался избежать правосудия. Его репутация была опорочена, и во всех судебных разбирательствах противная сторона опиралась на эту неверную информацию.

Суд первой инстанции Тонгерена вынес решение о передаче страховой компании P&V 10000 долларов, удержанных у Рыжкова. Он узнал об этом только 10 лет спустя. И все это несмотря на то, что в течение нескольких лет он звонил по телефону и задавал Эрику Дэниелсу (см. письменные показания свидетеля Царегородцева) четкие вопросы, чтобы найти следы своих денег. Эрик Даниелс так и не дал внятного ответа ни о деньгах, ни слова о процессе «P&V к Рыжкову», даже при личной встрече Рыжкова с ним в 2002 г. в присутствии свидетеля в полицейском участке г. Опплебеек (через несколько недель после которой, пропал его полный тезка в его родном городе, а позднее был обнаружен его труп). Неудивительно, что суд до сих пор так и не уведомил Рыжкова о решении от 5 февраля 1999 года.

Судебный пристав Пол Ван Элст указал предыдущий адрес (в попытке показать, что его разыскивали) Рыжкова как «3600 Genk Naachtengaalestraat, 4» (адрес Сайляна Гоксу – продавца краденой машины с искусно перебитым номером шасси). Манипуляции с адресом №№4-10 лишили Рыжкова права на защиту.

Государственные чиновники Пол Ван Эльст и М. Зегерс, применили ст. 40 Судебного кодекса о надлежащем уведомлении ответчика в процессе страховой компании P&V к Рыжкову в декабре 1998 - феврале 1999 года.

Рыжков никак, ни устно ни письменно, не был уведомлен о судебном разбирательстве и был лишен права на защиту, а также своих законных денежных средств. И это при том, что Конституция Королевства Бельгия гласит:

«Никто не может быть лишен против своей воли судебной защиты, установленной ему Законом» , ст. 13.

«Никто не может быть лишен своей собственности иначе как для общественной пользы, в случаях и порядке, установленных Законом, и при условии справедливого и предварительного возмещения», ст. 16.

Королевский прокурор Д. Ванвингнройе направил в Комиссариат г. Генк письмо с приказом передать соответствующему лицу (читай Рыжкову, или, за якобы «неизвестностью» его адреса – прокурору) судебный документ (читай повестку) за его подписью.

Старший полицейский бригадир Марк Ленскенс в ответ сообщил 24 марта 1999: "Данный судебный акт не может быть передан Рыжкову Сергею, родившемуся в России 25.07.67, так как данное лицо никогда не проживало по адресу г. Генк, Нахтенгаленстраат 4. Согласно полученной информации, он находится в России".

5 мая 1999 года тот же (!) прокурор написал такой же текст (!), и направил его комиссару полиции г. Генка. На этот раз два других сотрудника полиции (Ван Донинк и Свяйсен, видимо, более сговорчивых к фальсификациям и лжи) ответили в своем отчете 19 мая 1999 года: "Рыжкова Сергея, дата рождения 25.07.1956 (сознательная ошибка авторов в годе рождения?), Россия, не найти в г. Генк. Вышеупомянутый не был никогда зарегистрирован в г. Генк по адресу Нахтегаалстраат 4. Он всего лишь останавливался на несколько дней в доме у семьи г-на Гоксу. По словам г-на Гоксу он вернулся в Россию и не находится в нашей стране".

Очевидно, что это утверждение является претендующей на тонкость подтасовкой фактов, т. е. ложью, противоречащей протоколу PV100 39 97 от 01.02.1997 и показаниям Гоксу. Рыжков никогда ни жил, ни останавливался у г-на Гоксу.

Из протокола №1650 от 20.04.1999, составленного инспектором судебного департамента, сотрудником судебной полиции Тонгерена Жосом Байленом, видно, что в деле Рыжкова присутствуют искажения фактов, противоречащие протоколу № TG100211004301/97 от 01.02.1997. Этот протокол был получен Рыжковым (несмотря на все его усилия и усилия его адвокатов) только через 15 лет, в ноябре 2012 года, после вынесения отрицательного решения Брюссельского суда от 28 октября 2011 года по делу «Рыжков к Бельгийскому государству».

Байлен пишет в своем протоколе №1650 от 20.04.1999 г., что «за несколько недель до вооруженного ограбления в г. Борсем Сергей Рыжков был задержан полицией г. Генк, при этом у него была КОНФИСКОВАНА сумма в размере 10000 США. В целях обеспечения себя финансовыми средствами Рыжков вместе с несколькими друзьями совершил ограбление обменного пункта в г. Борсем»…

Задержание произошло 28.01.97, а ограбление 2.04.97, таким образом это два с лишним месяца, а не несколько недель, как написано в протоколе, ставшем основанием для выдачи ордера интерпола на арест.
На каждом этапе отчетливо видны искажение фактов, подлоги и манипуляции на всех уровнях должностных лиц.

В первоначальном протоколе № TG100211004301/97 от 01.02.1997 указано, что въездная виза Рыжкова истекала 02.02.1997, т. е. через два дня после изъятия у него 10 000 долларов полицией. Там было указано, что он возвращался в свой родной город Барнаул в России, о чем знал лично полицейский Байлен, до составления протокола. Неразумно думать, что человек занимающийся бизнесом мог остаться, просрочив визу, или приехать через два месяца в Борсем, за 6500 км от родного города, и с несколькими сообщниками совершить ограбление обменного пункта «для обеспечения финансовых средств». Там же говорится: «Мне сообщили, что сумма в 10 000 долларов, которая была у меня при себе, будет ВРЕМЕННО изъята». Это не было ни конфискацией, ни изъятием в пользу третьих лиц. Эрик Даниелс, заверил его, что деньги «будут возвращены ему через неделю, максимум две».

Байлен ссылается на протокол № TG100211004301/97, где упоминается, что «в момент задержания Рыжков находился в автомобиле AUDI Cabrio 2.8 1996 года выпуска, зарегистрированном на его имя и по его адресу в России, законность которого была проверена полицией Генка и подтверждена. В то время это был не дешевый автомобиль... Какое ограбление банка с целью пополнения финансовыми средствами могло быть совершено порядочным бизнесменом, платежеспособным в то время, законопослушным (см. заявления его главного бухгалтера и экономического советника в деле). Байлен, составляя протокол №1650 от 20.04.1999, очевидно преследовал иные цели, а не установление истины и справедливости.

Таким образом складывается мнение, что правоохранители Бельгии могут сфабриковать на кого угодно и что угодно!

Байлен ссылается на протокол № TG100211004301/97 откуда видно, что Рыжков был признан добросовестным приобретателем. Полиция оказала ему помощь как добросовестному покупателю, заставив Гоксу, продавца автомобиля, с поддельным номером шасси, вернуть Рыжкову покупную цену, т. е. 11000 долларов. Там же упоминается, что на момент задержания у Рыжкова были законно ввезенные 20000 долларов. Это означает, что из 20000 долларов, которые были у него на руках в момент задержания, временно изъяли 10000 долларов, и у него осталось 10000 долларов. На следующий день после полицейского расследования Гоксу вернул ему 11000 долларов, когда договор купли-продажи был расторгнут.

В общей сложности, благодаря усилиям Эрика Даниелса, на руках у Рыжкова оказалось 21000 долларов, причем возвращения временно изъятых 10000 долларов Рыжков ждал «после завершения некой процедуры...». Так откуда же Байлен взял свою фразу в протоколе №1650 от 20.04.1999 «совершение разбойного нападения на обменный пункт с целью обеспечения себя финансовыми средствами»?

Таким образом, цепная реакция, вызванная нарушениями №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17 подвели ситуацию к главной фальсификации – обвинением в групповом вооруженном ограблении бельгийского банка (по четырем статьям УК Бельгии на 15-20 лет тюремного заключения).

Ордер на арест Рыжкова был выдан 4 октября 1999 года судом первой инстанции в Тонгерене по запросу Бельгийского бюро «Интерпола». Рыжков разыскивался для ареста и экстрадиции в Бельгию. Факт актуальности розыска был подтвержден 1 мая 2000 года при задержании Рыжкова на польской границе. Решение от 4 октября 1999 года о предварительном заключении Рыжкова и выдаче международного ордера на его арест было принято усилиями следственного судьи Виктора Крооненбергса.

Он готовил дело, читал сфальсифицированные документы, а также первоначальный протокол № TG100211004301/97 и не высказал никаких сомнений в отношении вины Рыжкова в нарушении им 4-х статей УК Бельгии. Причастность Кроненбергса к изъятию денег Рыжкова и очернению его репутации, говорит о том, что он напрямую участвовал в фабрикации уголовного дела.

Офицер полиции Эрик Даниелс с 1997 года напрямую участвовал в сговоре и покрывал противоправные действия всех государственных чиновников, причастных к делу Рыжкова.
И все это несмотря на несколько лет телефонных звонков Рыжкова и даже несмотря на его личную встречу с ним в полицейском участке Опплебека в ноябре 2002 года в присутствии Гоксу, продавца угнанного автомобиля. Во время этой встречи Эрик Даниелс, несмотря на ясные вопросы Рыжкова, ничего не сказал о судьбе 10 000 долларов, удержанных и переданных страховой компании P&V по решению суда г. Тонгерена в 1999 году.

С 1997 года Мишель Зегерс прятал первоначальный протокол №TG100211004301/97 от 01 02 1997 года. Рыжков не видел этот протокол и не знал о его существовании. Он искал свои деньги - 10 000 долларов США и все, что с ними связано, любые упоминания. Очевидно, судьба этих денег просматривалась тогда из другого протокола о преступлении (от 20 апреля 1999), в котором говорилось, что «сумма в 10 000 долларов, которая была у меня при себе, будет временно изъята».

Первый адвокат Рыжкова Оридж 2 мая 1997 года направил запрос королевскому прокурору Зегерсу об изъятых деньгах и не получил ответа. Патрисия Диаш искала 10 000 долларов и сделала несколько запросов Зегерсу об этой сумме, но не нашла мистический протокол. Роджер Ванхойланд безуспешно искал следы изъятых денег с 2009 по 2012 год, в том числе в прокуратуре Тонгерена. Ему удалось найти только (обвиняющие документы Рыжкова) заочное решение суда Тонгерена от 5 февраля 1999 года, и фото из протокола, по которому, якобы опознавали Рыжкова, но не ускользающий все время первоначальный протокол (подтверждение его полной невиновности).

Только после отказного решения Брюссельского суда по делу «Рыжков к Бельгийскому государству» от 28 октября 2011 года, 6 ноября 2012 года прокуратура наконец-то выдала злополучный протокол. А все потому, что в течение 15 лет Мишель Зегерс, злоупотребляя своим положением, скрывал его от адвокатов Рыжкова.

Таким образом, Зегерс и Дэниелс сделали все возможное, чтобы скрыть правду слов Рыжкова, слов, которые ничего не значили ни в административном разбирательстве, ни в иске об ответственности Бельгийского государства без четкого и бесспорного доказательства – первоначального протокола №TG100211004301/97 от 01 02 1997 года, которое разрушило карточный домик злоумышленников из числа государственных чиновников.

Позиция бельгийского государства в данном деле явно неправомерна. Оно допустило неточности, искажения фактов и явные фальсификации, которые представляют собой одну «ошибку» за другой, а точнее цепочку манипуляций, искусственно порочащих репутацию Рыжкова, вплоть до его ареста, экстрадиции и предварительного заключения. При этом Рыжков не находился на территории Бельгии в момент вооруженного ограбления и не имел репутации преступника. Государственные должностные лица, полицейские в г. Генке Эрик Дэниелс, Рита Убахс, Ван Донинк и Свяйсен, инспектор судебного департамента, сотрудник судебной полиции в г. Тонгерене Жос Байлен, прокуроры Мишель Зегерс и Д. Ванвингнройе, судебный пристав суда г. Тонгерена Ги Гемис и его зам. Пол Ван Элст проявили преступную недобросовестность в подлоге фактов, в искажении репутации Рыжкова.

После осмысления фактов и всей цепочки махинаций с делом Рыжкова, становится очевидным, что целью махинаторов, под видимым управлением королевского прокурора Зегерса, и не особо видимым управлением спецслужб, было не списание нераскрытого преступления (ограбление банка) на российскую «мафию», а целенаправленная работа по вербовке Рыжкова, склонения его к предательству или проработке в темную, как потенциального агента влияния на возможных будущих государственных постах с учетом его биографических данных и злополучного фото с высокопоставленными военачальниками.

Таким образом напрашивается вывод, что правоохранители и чиновники Европы могут сфабриковать что угодно на любого из патриотов и защитников Российского государства.

"Сегодня Сергей Рыжков продолжает борьбу с западным кривосудием."